Серега! Я понял! Я понял, что тянет нас на дно. И это не воспетые Скриптонитом женщины. Всё куда интереснее.

У нас сотня чатов, тысячи наблюдений, со всех сторон в нас летят осколки знаний, а мы по-прежнему пишем с тобой дерьмо (как мы с тобой оба думаем друг на друга). Почему так? Почему встала наша машина прогресса? Где наш скилл, растуший по экспоненте? Где наша редакторская сингулярность?

Я думал об этом и, кажется, понял. Секрет очень простой. Мы не задаем главный редакторский вопрос:

Почему это сделано именно так?

Вот принесли в чат статью. Я говорю: «Фу, статья не выдерживает критики, автор неправ, пусть съездит на лечение». А автор тут же начинает защищаться: «Нет, мол, на лечение не поеду, статья классная, вы просто не знаете ее задач».

И что мы делаем в ответ? Ничего, Серега.

А надо спросить: «Дружище, а расскажи про задачу! Почему вы так сделали? Вот тут вот такая странная фраза — откуда она такая? Что вы имели в виду?»

Представь. Мы с тобой сходили в бар. Сидим, редачим. И тут к нам заходит, например, Александр Горбачев и заказывает что-то зыбкое. Что мы спросим? Мы спросим: «Александр, почему вы заказываете что-то зыбкое?» И он, возможно, нам расскажет. И мы станем, пусть на мгновение, на капельку зыбче.